Ты, только ты - Страница 54

— Я понял и приношу извинения. Она знала, что разразится слезами, если он еще раз пожалеет ее.

— Насчет этой аллергии при поцелуях… — Он потер свой подбородок, и ей показалось, что в его глазах вспыхнули озорные искорки. — На случай, если мы решим как-нибудь поцеловаться еще. Вдруг у тебя опять появится эта реакция и ты скажешь: а ну-ка Дэнни, постой! Надо ли мне будет останавливаться?

Она опустила ресницы.

— Да. Я, кажется, уже поняла, что в любом деле нужна четкость.

Потянувшись к ней, он провел пальцами по ее щеке.

— Теперь у нас все в порядке?

— Да.

Она хотела подняться и подобрать свою одежду, но он коснулся ее с такой нежностью, что ей расхотелось двигаться. Она вновь почувствовала закипающий в нем жар и поняла, что он собирается поцеловать ее. Она больше его не боялась. Более того, что-то похожее на желание, кажется, загорелось и в ней — не всепожирающий огонь, но маленькое, уютное пламя.

— Тебе не нравится мое нижнее белье? — шепнула она.

— Нет. — Он слегка прикусил ее нижнюю губу. — Но мне нравится его содержание — целиком и полностью. Кончики его пальцев пробежали вдоль ее позвонков. Поцелуй был осторожным и длительным.

— Дэн?

— Умммм.

— Ты говорил, что не хочешь никакого… ну, ты знаешь… никаких выкрутасов.

Она почувствовала, как он напрягся, и почти утратила смелость, ибо он отодвинулся от нее.

Откинувшись на подушки, притиснутые к спинке кровати, и все еще кутаясь в одеяло, она выпалила скороговоркой:

— Это совсем не так лихо закручено, как ты думаешь. Действительно, это не так.

Он недоверчиво хмыкнул:

— Предупреждаю вас, леди, я становлюсь все консервативнее — с каждой минутой.

Отвага покинула ее.

— Забудем об этом.

— Мы уже так далеко зашли; к тому же тебе надо расслабиться.

— Я просто… Не имеет значения.

— Фэб, если то, что происходит сейчас между нами, будет прогрессировать, ставлю восемьдесят против одного, что мы станем близки в течение этой ночи. Тебе лучше поведать мне, что у тебя на уме. Иначе я буду опасаться, что ты в самый неподходящий момент или залаешь, как собака, или попросишь называть тебя Говардом.

Она неуверенно улыбнулась:

— У меня не такое богатое воображение. Я хотела спросить… Я имею в виду, не стал ли бы ты возражать, если бы мы… — Она запнулась, потом попыталась снова:

— Если бы мы притворялись, что я…

— Укротительница львов? Надсмотрщица в тюрьме?

— Девственница, — прошептала она и почувствовала, что ее щеки вспыхнули от смущения. Он с удивлением взглянул на нее:

— Девственница?

Она опустила глаза, униженная тем, что ей пришлось открыться.

— Забудь это. Забудь, что я что-либо говорила.

Давай просто сделаем это.

— Фэб, дорогая, что происходит? — Он провел указательным пальцем по ее губам.

— Ничего не происходит.

— Ты можешь сказать мне все. Я постараюсь понять. Я немало выслушал исповедей, особенно в спальнях. Тебе что — захотелось вернуться в прошлое?

— Что-то вроде этого, — пробормотала она.

— У меня не очень богатый опыт общения с девственницами. Фактически я не припоминаю, что у меня когда-либо была девственница. Тем не менее я предполагаю, что смогу что-нибудь придумать. — Затем его глаза сузились. — Я не должен притворяться, что тебе шестнадцать или что-то в этом роде? Эти шуточки меня не прельщают.

— Мне тридцать три, — шепнула она.

— Ты такая старушка?

Он уже подсмеивался над ней, и это ее немного задело.

— Почему бы и нет. Может быть, я из тех синих чулков, которые сторонятся мужчин. Или нечто вроде этого.

— Это уже интересно.

Большие пальцы его рук меж тем осторожно массировали ее тело в районе ключиц — над самой кромкой прижатого к груди одеяла.

— Я уже и не надеюсь теперь, чтобы женщина вроде тебя позволила мне еще раз взглянуть на то, что ты там прячешь.

— Без сомнения, не позволю, пока ты не перестанешь говорить непристойности.

— Я не буду этого делать.

— Ты это делал. Ты приказал мне показать тебе мои… Он прижал палец к ее губам:

— Это был не я. Только очень невоспитанный человек может говорить подобные вещи.

Она ослабила хватку. Он медленно вытянул одеяло из ее пальцев и обнажил ее тело до полоски, намятой резинкой трусиков.

— А теперь мужчина вроде меня будет с удовольствием любоваться всем этим.

Несмотря на свои слова, он даже не опустил глаз, он продолжал вглядываться в ее лицо.

Не успев даже сообразить, что происходит, она уже гладила его. Ее своевольные пальчики бегали по его груди и плечам, огибая выпуклости и забираясь в ложбины. Он, перемещаясь, целовал ее подбородок, губы, уголки рта. Потом, привстав на локтях, оглядел ее груди.

Их много лет рисовал Флорес, но Артуро никогда не смотрел на нее так Она дернулась и застонала. Ей показалось, что к ее телу подвели электропровода и щелкнули выключателем. Но ничего подобного не было. Просто подушечки его пальцев очутились на самых кончиках ее сосков, и она задохнулась от удовольствия.

— Ляг на спину, — прошептал он.

Она утонула в подушках. Он продолжал осторожно тревожить ее соски, пока они не сделались крупными, как виноградины.

— Подожди.

Он немедленно отдернул руки. Тугая резинка щелкнула ее по животу.

Она улыбнулась:

— Я хочу посмотреть на тебя.

Она потянулась к «молнии» на его джинсах, нашла замок и, осмелев, повела его над тяжелым бугром, вздувавшим грубую плотную ткань.

— Погоди минуту. — Он осторожно отвел ее руки, поднялся с кровати и исчез в ванной комнате.

Ее губы насмешливо изогнулись, как только он высыпал на стол, стоящий в изголовье кровати, целую пригоршню презервативов, упакованных в фольгу.